Difference between revisions of "Воспоминание о Даллапикколе (Дорати)"
(Creata pagina con ''''Антал Дорати — Воспоминание о Даллапикколе'''. Опубликовано в сборнике ''In ricordo di Luigi Dallapiccola, Numero...') |
|||
Line 1: | Line 1: | ||
− | '''Антал Дорати — Воспоминание о Даллапикколе'''. Опубликовано в сборнике ''In ricordo di Luigi Dallapiccola, Numero speciale del "Notiziario" delle Edizione Suvini Zerboni, 1975''. Перевод с английского | + | '''Антал Дорати — Воспоминание о Даллапикколе'''. Опубликовано в сборнике ''In ricordo di Luigi Dallapiccola, Numero speciale del "Notiziario" delle Edizione Suvini Zerboni, 1975''. Перевод с английского Светланы Стекловой (2012). |
== Антал Дорати — Воспоминание о Даллапикколе == | == Антал Дорати — Воспоминание о Даллапикколе == |
Latest revision as of 17:31, 11 December 2015
Антал Дорати — Воспоминание о Даллапикколе. Опубликовано в сборнике In ricordo di Luigi Dallapiccola, Numero speciale del "Notiziario" delle Edizione Suvini Zerboni, 1975. Перевод с английского Светланы Стекловой (2012).
Антал Дорати — Воспоминание о Даллапикколе
Мир осиротел с его утратой. Его уход был преждевременен, ему не было позволено дать нам все, что в нем было.
Он ушел, оставив многое невысказанным, с множеством невоплощенных планов. Мне хорошо известно об одном таком замысле: во время нашего последнего с ним разговора, по телефону, мы обсуждали работу, которую он должен был написать для нас в Вашингтоне: большое оркестровое сочинение, в нескольких – скорее всего, в трех – частях. Тогда он не обмолвился о деталях, но я так понял, что сочинение будет готово для исполнения в 1976 году, к 200-летию США.
Тот разговор был последним в череде многих, что последовали за оживленной перепиской на эту тему, которая продолжалась в течение последних полутора лет или около того.
Все это время мысли и о других произведениях Даллапикколы не покидали меня. В мае 1974 года мы записали (снова в Вашингтоне) его одноактный шедевр, «Узника». Так сбылась моя давняя мечта. Больше, чем десятилетие, я вынашивал планы этой записи, преодолевая все препятствия, с которыми сталкивается такого рода замысел. Никогда прежде я не отдавался столь беззаветно записи современного сочинения, как в этот раз. Наконец, все сложности остались позади, а запись прошла в эйфорической обстановке с безраздельной преданностью делу всех участников. Когда я услышал пробы, то уже знал, что запись удастся и будет очень близкой к жившему в моем воображении вожделенному идеалу. С нетерпением я ждал момента, когда смогу послать первый экземпляр записи автору в надежде, что она ему понравится. Это должно было произойти на следующей после Пасхи неделе…
Мы знали друг друга долгие годы и встречались в самых разных местах. Наше общение строилось вокруг постановок его «Узника», которым я имел радость часто дирижировать и который особенно близок мне. Присутствие композиторов на репетициях не всегда благотворно сказывается в подготовительном процессе. Присутствие же Даллапикколы помогало, и я всегда был ему рад. Я спрашивал его мнение между репетициями. Его замечания были всегда проницательными, конструктивными, интересными, – предельно вежливыми по форме, – и всегда новыми. За эти годы я узнал, что у него не было деспотичного и предвзятого видения собственных работ, а также способа их воспроизведения. Он чувствовал самостоятельность отпущенной в мир своей музыки и был не только открыт новым подходам, но даже поощрял, воодушевлял их – порой провоцировал их.
Наша дружба протекала в русле отношений композитор-исполнитель и зиждилась на надежной устойчивой основе взаимного уважения и понимания, а также неизменной доброй воле.
Его высочайшей, владевшей им мыслью была музыка. Но я думаю, пусть я всего лишь говорю по наитию, что все его существо, включая музыку, служило еще более высокому идеалу: идеалу свободы. Свободы мысли, сердца, действия, убеждений, души – свободы жизни.
Его «Узник» произносит это слово в самом конце оперы с вопросительной интонацией: «La libertà?» (ит. «Свобода?»)
Сам Даллапиккола жил ради нее, и с восклицательным знаком!
Его голос будут слышать еще многие поколения.