Воспоминание о Даллапикколе (Донатони)

From Luigi Dallapiccola
Revision as of 17:31, 11 December 2015 by Admin (Talk | contribs)

(diff) ← Older revision | Latest revision (diff) | Newer revision → (diff)
Jump to: navigation, search

Франко Донатони — Воспоминание о Даллапикколе. Опубликовано в сборнике In ricordo di Luigi Dallapiccola, Numero speciale del "Notiziario" delle Edizione Suvini Zerboni, 1975. Перевод с итальянского Светланы Стекловой (2012).

Франко Донатони — Воспоминание о Даллапикколе

С композитором Даллапикколой я тесно общался, пусть и преимущественно в эпистолярной форме, в 1966-68 годах, когда он приближался к завершению работы над своей оперой «Улисс». Прекрасно помню предварительную беседу с ним в издательстве «Suvini Zerboni»[1], во время которой нам предстояло определиться с методом ее транскрипции (не редукции!) для фортепиано: выразив первоначальную готовность идти на уступки практическим нуждам использования клавира в театре, Маэстро ненавязчиво перешел к «намекам» на выбор в пользу самого радикального из способов: ничего не должно быть пропущено из того, что есть в оркестровой партитуре!

Нет нужды говорить, в какой меня это повергло ужас, что было лишь началом моих взаимоотношений с его музыкой, представшей «изнутри»: отношений настолько интимных, что они позволили мне проникнуться тем пристальным вниманием к мельчайшим деталям, которое пронизывало художественное мышление Даллапикколы. Лишь те, кто знакомы с маленькими секретами собственного музыкального письма и знают, какие великие тайны кроются в знаке, могут, возможно, представить, где коренилась практика этого культа даллапикколианства, – сокровенная, неуловимая и интимная, – в его домашней повседневности.

На этом позволю себе эту часть моего текста закончить, но хочу вспомнить Луиджи Даллапикколу в другой момент, когда он был на людях, во время речи по случаю столетнего юбилея Шёнберга.

Всем известно, насколько привычной была эта ситуация для Маэстро, как и то, сколь много жизнь и творчество великого нововенца занимали его мысли ежедневно. Однако мне очень скоро стало ясно, что передо мной фигура человека, не контролирующего свои чувства и каждый миг ведомого живущей в нем любовью. Приводя хорошо всем известный эпизод о том, как фонд Гуггенхайма отклонил просьбу Шёнберга о предоставлении ему стипендии, голос Маэстро на миг сорвался, как если бы ему не удалось во время проглотить комок в горле. Я было подумал, что это изощренный ораторский прием (он ведь добился нужного эффекта), но вскоре убедился в совсем обратном. Именно таким я предпочитаю его помнить, тем, кто в момент эмоционального подъема раскрывает степень своей вовлеченности в музыку, которая больше просто ежедневной самозабвенной преданности делу и переходит в любовь к человеку.

Примечания

  1. Донатони работал в то время редактором в издательстве

См. также