Difference between revisions of "Воспоминание о Даллапикколе (Веретти)"

From Luigi Dallapiccola
Jump to: navigation, search
(Creata pagina con ''''Антонио Веретти — Воспоминание о Даллапикколе'''. Опубликовано в сборнике ''[[In ricordo di Luigi Dallapic...')
 
 
Line 1: Line 1:
'''[[Антонио Веретти]] — Воспоминание о Даллапикколе'''. Опубликовано в сборнике ''[[In ricordo di Luigi Dallapiccola (Suvini Zerboni, 1975)|In ricordo di Luigi Dallapiccola]], Numero speciale del "Notiziario" delle Edizione Suvini Zerboni, 1975'' (с. 44). Перевод с итальянского Павла Ступина (2013).
+
'''[[Антонио Веретти]] — Воспоминание о Даллапикколе'''. Опубликовано в сборнике ''[[In ricordo di Luigi Dallapiccola (Suvini Zerboni, 1975)|In ricordo di Luigi Dallapiccola]], Numero speciale del "Notiziario" delle Edizione Suvini Zerboni, 1975'' (с. 44). Перевод с итальянского Светланы Стекловой (2013).
  
 
== Антонио Веретти — Воспоминание о Даллапикколе ==
 
== Антонио Веретти — Воспоминание о Даллапикколе ==

Latest revision as of 17:31, 11 December 2015

Антонио Веретти — Воспоминание о Даллапикколе. Опубликовано в сборнике In ricordo di Luigi Dallapiccola, Numero speciale del "Notiziario" delle Edizione Suvini Zerboni, 1975 (с. 44). Перевод с итальянского Светланы Стекловой (2013).

Антонио Веретти — Воспоминание о Даллапикколе

Моя дружба с Луиджи Даллапикколой началась, когда я был назначен директором Флорентийской консерватории им. Луиджи Керубини, где он преподавал обязательное фортепиано, отказавшись до этого по политическим мотивам от кафедры композиторского факультета, притом что предложение исходило непосредственно из тогдашнего Министерства национального образования!

Даже на этом своем скромном преподавательском посту Даллапиккола выходил за рамки программы, вовлекая своих юных учеников, на радость им, в беседы о сущности музыки.

Во время моего пребывания во Флоренции до 1970 года, а также и после, наши отношения были отмечены искренней дружбой и встречами, в оценке которых я испытываю затруднения в выборе того, что же мне было более дорого: демонстрация им своих обширных культурных познаний, зиждящихся на феноменальной памяти, или достоинства, присущие собственно его музыке, о которой он говорил без малейшей обеспокоенности чередой сменяющих друг друга и большей частью недолговечных авангардных течений. Даллапиккола был для меня человеком редкой нравственной прямоты, большим художником, из общения с которым всегда можно было почерпнуть веру в само искусство, а также силу воли взяться за тяжкий труд, чтобы добиться выражения наиболее значительного в музыке. Он сам последовательно придерживался неизменного стиля, где додекафония была всегда лишь техникой для рождения красоты языка глубоко человечного и несущего в себе самые высокие идеалы искусства и жизни.