Даллапиккола – Риччи (21.6.1960)

Даллапиккола – Риччи, письмо от 21.6.1960. Опубликовано в книге Sablich, Sergio. Luigi Dallapiccola : un musicista europeo. — L’Epos. — Palermo, 2004. — 253 p. — ISBN 8883022416. Перевод с итальянского Павла Ступина.

Об адресате

Проф. Риччи, а также упоминающийся в письме проф. Басконе — флорентийские университетские преподаватели итальянского.

Текст письма

Дорогой проф. Риччи!

Прошло три месяца с того вечера, когда в гостеприимном доме проф. Басконе мы имели продолжительный и оживленный спор о XXVI Песне «Ада». Хотел написать Вам гораздо раньше, чтобы сообщить, сколько удовольствия мне наш спор доставил, но был вновь в разъездах  и много работал.

Помню, что на следующий день после вечера в доме Басконе мы встретились на концерте, и что во время антракта я Вам сказал о том, что, как мне кажется, даже география поддерживает мой тезис:  то есть идею о том, что, согласно Данте, нога Улисса так и не вступила на берег Итаки.

В самом деле, из Гаэты он «в морской отважился простор». В пространном перечислении посещенных земель Восточное Средиземноморье даже не упоминается.

«Уже мы были древние мужи». Не стоит, мне кажется, переоценивать (sic) эту строку. Это не на Итаке Улисс состарился. Он состарился во время плавания, не говоря о том, что, если бы он на Итаку вернулся, то логично было бы ожидать, чтобы он распустил свою дружину и каждый вернулся бы к своему привычному занятию. А его плавание было очень долгим.

Хотел  «изведать мира дальний кругозор»? Несомненно. Но Улисс не был туристом, вооруженным фотокамерой. Хотел  познать «чем дурны люди» и чем хороши? (пардон: «[чем] достойны»). Все это требует много времени. Примеры  познания достоинств не приводятся (возможно, их так и не нашлось); что касается обратного, то это мы узнаем через «год скрывавш[ую]» его Цирцею, даже если это было случаем крайним. Улисс не был любителем авантюрных похождений: для телесного познания ему нужно было время (узнаем об этом через Цирцею, снова!) и, очевидно, он не удовлетворялся чистым и безыскусным удовольствием,  ни удовольствием, которое в свою очередь дарил. Если бы существовал культурный архетип противоположный Казанове, он бы звался Улиссом!

Все это может показаться, конечно, перебором. Вы сказали мне, что Улисс не говорил о своем возвращении на Итаку, потому что само собой разумелось, что он вернулся, а Данте не терпел «банального».

На что я могу возразить, что Улисс нарочно через свое умалчивание оставляет нас в убежденности в том, что он вернулся на Итаку. Потому что перед «кротким Вергилием» он разыгрывает роль человека морали и потому что дилемма «сказать или не сказать» суть неотъемлемая часть одиссеевой натуры. В этом, мне кажется, я вижу вновь то, что Данте в другом контексте столь бесподобно подчеркнул: «Каким я жил, таким и в смерти буду!» Думается, то, что он так сказал о Капанее, великолепно подходит и к Улиссу.

Все это в порядке выводов из того незабываемого вечера. И все это не для того, чтобы «доказать свою правоту», но чтобы продолжить спор, который заставил меня задуматься и принес пользу вне зависимости от того, навязывается мной или или нет (даже не говорю о том, принимается ли) моя точка зрения.

При первой возможности передавайте мои наилучшие пожелания Вашей супруге и проф. Басконе, с сердечнейшим приветом,

искренне Ваш Луиджи Даллапиккола.